———
Προδρόμου
(Μονὴ τοῦ) ἐν τοῖς
Στουδιου ———
——— Студийский
монастырь ———
Св. Иоанна, Предтечи и Крестителя Господня (Студий)
—— Couvent de Saint Jean-Baptist de Stoudios, Constantinople ——
Рассказ о монастыре из книги: R. Janin, Le
siège de Constantinople et le Patriarcat Oecuménique.
Les églises et les monastères (Paris, 1969) (Géographie
ecclésiastique de l’Empire Byzantin) 430–440
© Монахиня Кассия (Т.
А. Сенина), перевод с французского, 2009.
© Фотографии м. Кассии (Сениной) и Сергея Суворова. Подписи к фото —
м. Кассии.
Προδρόμου
(Μονὴ τοῦ) ἐν τοῖς
Στουδιου
Из всех храмов, посвященных Предтече в столице Империи, самым
знаменитым бесспорно был тот, что находился в течение тысячи лет в квартале
Псамафия.
Происхождение.
Патриографы и историки согласно говорят, что в 463 г. патрикий Студий, который
был консулом Востока в 454
г., построил в принадлежавшем ему имении церковь во
имя святого Иоанна Крестителя. Он прибавил к ней монастырь, в котором устроил
акимитов (ἀκοίμητοι,
неусыпающих), называвшихся так потому, что они таким образом распределялись
для участия в богослужении, чтобы оно никогда не прерывалось.[1] Церковь и монастырь
были наделены значительной собственностью, и комплекс получил имя своего прежнего
владельца (τὰ Στουδίου). [2]
Суда утверждает, что изначально церковь была приходской (καθολικός),
[3]
что возможно.
Вид с
востока на абсиду храма Св. Иоанна Предтечи. Весна 2007 г.
————————————————————————————
|
История.
До конца VIII
века монастырь играл лишь скромную роль в истории Константинопольской Церкви.
Иконоборческие гонения сурово затронули его в царствование Константина V, особенно после 765 г. Монахи были изгнаны,
как и большинство их столичных собратий, а обитель пришла в настоящее запустение.
Однако мало-помалу монастырь снова стал заселяться, поскольку его игумен Савва
представлял его на втором Никейском соборе (787).[4]
Вскоре он приобрел первостепенное значение, когда его игуменом стал святой
Феодор, племянник святого Платона. Обитель насчитывала до семисот монахов.
Стремящихся к иноческой жизни особенно привлекало туда то, как мудро Феодор
организовал свою общину. Все, необходимое для жизни такой большой общности
людей, производилось монахами. Мудрая иерархия надзирателей и должностных
лиц наблюдала за порядком и за точным исполнением всех послушаний, но в целом
всё было подчинено единому руководству — руководству игумена. Чтобы лучше
напоминать каждому о его обязанностях, Феодор составил небольшие ямбические
стихотворения, исполненные очарования и добродушия. Нарушения устава влекли
за собой телесные наказания. Но более всего поддерживали исправность и рвение
огласительные поучение, которые святой Феодор говорил трижды в неделю. При
монастыре существовала школа для детей, которой руководил святой Николай,
один из будущих преемников святого Феодора. Кроме того, там была лечебница,
где чужеземцы и бедняки получали уход и заботу.
Студийский
монастырь. За стеной видна часть галерей храма и остатки турецкого
минарета.
————————————————————————————
|
Однако отличительной чертой обители при новом игумене стала
интеллектуальная деятельность. В то время как в большинстве монастырей ей
уделяли лишь незначительное внимание, святой Феодор хотел, чтобы его монахи
были способны приносить пользу Церкви. Так, он полагал обязательным изучение
мирской литературы, философии и богословия для тех, которые были в состоянии
извлечь из этого пользу. Вот почему он организовал обучение церковному пению,
гимнографии, живописи, миниатюре и каллиграфии. Он сам и его дядя Платон подавил
пример, переписывая рукописи. Это послушание было столь важным в его глазах,
что монахи-каллиграфы частично освобождались от посещения богослужений. Книги
и иконы далеко распространят славу монастыря. Со многих точек зрения, он встанет
у истоков литературного и художественного возрождения IX столетия.
Вокруг
монастыря все заросло, застроено или загорожено.
Весной 2007 г. нам удалось попасть на его территорию со стороны абсиды,
преодолев небольшой забор,
но в 2008 г. ограждение там оказалось уже весьма внушительным,
поэтому пройти на территорию теперь можно только через официальный
вход с западной стороны,
который, увы, далеко не всегда открыт: в 2007 г. нам еще открыли,
а вот осенью 2008-го внутрь попасть не удалось.
————————————————————————————
|
Рвение, которое вдохнул великий игумен в своих монахов, вскоре
проявилась в их твердой позиции пред лицом иконоборческих гонений при Льве
Армянине, Михаиле Заике и Феофиле. Большинство братий было изгнано, как и
он сам; лишь несколько уступили соблазнам или угрозам; один из таких, Леонтий,
даже согласился принять назначение игуменом обители. Святой провел в изгнании
последние десять лет своей жизни и умер на Принкипо 11 ноября 826 г. Его тело было торжественно
перенесено в его монастырь 26 января 844 г.[5]
Абсида.
Осенний вид. Сентябрь 2008 г. Некий Хасан побывал наверху и оставил
весьма заметный след...
————————————————————————————
|
Слава обители не угасла вместе со святым Феодором; она продолжала
сиять до самого конца существования Империи, хотя и с меньшим блеском и чистотой.
Со времен борьбы с иконоборчеством студийские монахи сохранили привычку вмешиваться
в дела Церкви, и их принципиальность не раз приводила в затруднение патриарший
двор. Монастырь дал византийской Церкви трех предстоятелей: Антония III
(974–979),[6]
Алексия (1025–1043)[7] и Досифея
(1189, 9 дней), который был, между прочим, патриархом Иерусалимским.[8]
Он оказал огромное влияние на религиозную жизнь Востока. Его типикону, изданному
Минем[9] и А.
Дмитриевским,[10]
так или иначе подражали повсюду. Он проник в Россию во второй половине XI века и довольно быстро распространился
там. Не кто иной как Евфимий Студит составил первый типикон для Афонской горы
при Иоанне Цимисхие (969–976). Иконы, написанные в монастыре τῶν
Στουδίου,
так же как церковные книги, доходили до самых отдаленных концов России. Стефан
Новгородский, посетивший Константинополь около 1350 г., мог написать: «из
этого монастыря посылали много книг в Россию, правила, триоди и другие книги».[11]
Он нашел там соотечественников, занятых перепиской книг Священного Писания.
Игнатий Смоленский, который приехал туда на полвека позднее, также встретил
там русских, которые его «хорошо угостили».[12]
В садике
перед абсидой лучше всего, пожалуй, кошкам.
|
Такое же значение обитель имела и в Константинополе. В типиконе,
данном городскому монастырю Премилостивого Спаса в марте 1077 г., Михаил Атталиат поручил
игумену Студийского монастыря заботу об утверждении монаха, избранного своими
собратьями руководить общиной.[13]
В 1159 г.
архимандрит и кафигумен Феофилакт с пятью своими монахами выступают свидетелями
при утверждении типикона обители Святого Маманта.[14]
Наконец, в XIV веке,
по меньшей мере, монастырь занимал первое место среди всех столичных обителей,
как явствует из одного акта патриарха Нила (1380–1388).[15]
Вообще,
этот район тихий, неподалеку есть несколько действующих православных
храмов,
а рядом со Студием — небольшое кафе, прямо напротив самого высокого
участка стены.
————————————————————————————
|
Латинская оккупация стала роковой для монастыря. Его насельники
покинули его — без сомнения, потому, что не захотели подчиниться условиям,
которые им навязывали. Монастырские владения стали местом выпаса скота. В
1293 г.
Константин Палеолог, брат Андроника II, восстановил церковь и монастырь практически в их прежнем виде;
он сделал храму великолепную кровлю и окружил его мощными стенами.[16]
Григора не сообщает, был ли монастырь вновь заселен, но мы знаем об этом из
других источников. Впрочем, в самый год его восстановления Андроник II отдал монастырю Богородицы
τοῦ Λέμβου
имение, которое прежде было передано Студийской обители.[17]
В июне 1348 г.
папа Климент VI упоминал
в качестве епископа греческой епархии Джераче в Калабрии Симона Атумана, монаха
Студийского монастыря, родившегося от отца-турка и матери-христианки.[18]
При патриархе Ниле (1379–1388) император Иоанн V Палеолог созвал в монастыре собор для
избрания митрополитов.[19]
Около 1432 г.
Иосиф Вриенний радовался тому, что проводит жизнь в одной из келий этой обители.[20] Во
время споров по поводу собора, который предлагалось созвать ввиду объединения
Церквей, Иоанн VIII
назначил игуменом монастыря Иоасафа, как члена посольства, отправленного в
Рим после смерти Мартина V
(1431).[21]
Стена
идет вдоль улочки и прилегает собственно к храму. Потом она снижается:
|
Возможно, монахи рассеялись во время взятия Константинополя
турками (1453). Во всяком случае, храм и монастырь стали собственностью албанца
Элиаса-бея, конюшего султана Беязита I (1481–1512), который превратил церковь в мечеть. Отсюда
название Mirahor или Imrahor Camii (мечеть конюшего), которая она носит до
нынешнего дня.
Остатки
водопровода.
————————————————————————————
|
Игумены.
Известно более тридцати настоятелей монастыря. В 475 г. архимандрит Афинодор
участвовал в делегации, посланной патриархом Акакием к святому Даниилу Столпнику,
чтобы просить его подействовать своим авторитетом против церковной политики
узурпатора Василиска.[22]
После смерти одного из игуменов, чье имя неизвестно, его преемник, возможно,
Иоанн, упоминаемый в 518
г., отказывается принять назначение от патриарха Тимофея
(511–518), пока тот не исповедует публично свое согласие с постановлениями
Халкидонского собора.[23]
В 518 г.
Иоанн, священник и архимандрит, участвует в подаче прошение от настоятелей
столичных монастырей, адресованное собранному в Городе собору; поскольку он
стар и болен, то ограничивается подписью и поручает составить формулировку
чтецу Феодору.[24] В 536
г. Косьма принимает участие в соборе, созванном патриахом
Миной.[25]
Савва — один из деятельных участников второго Никейского собора (787).[26]
В 796 г.
он продолжал занимать свой пост.[27]
Святой Феодор Студит возглавлял общину до своей кончины (798–826), но один
из его монахов, Леонтий, перешедший к иконоборцам, был возведен на его место
во время ссылки Феодора (818). После восстановления церковного мира на посту
игумена находятся последовательно Навкратий (842 – апрель 847),[28]
святой Николай (19 апреля 847 – 850),[29]
Софроний (850–893),[30]
св. Николай вторично (853–858),[31]
Ахилла (858 – 3 ноября 863),[32]
Феодосий (863–864),[33]
Евгений (864),[34] Феодор
Сантаварин (864–865),[35]
Савва (865–868),[36] Климент
(868),[37] его
преемник Иларион.[38]
В конце IX века мы
находим на этом посту Анатолия (894)[39]
и Аркадия (900).[40] В 916
г. упомянут некий Анатолий, который может быть тем же
самым, что был в 894 г., вернувшимся на игуменство;
при его настоятельстве была скопирована в этом году одна рукопись.[41]
В Х веке упоминается игумен Тимофей.[42]
В 960 г.
Иоанн постригает сестер Романа II,
которых тот приказал заключить в монастырь.[43]
Мы встречаемся с ним вновь в 974
г.[44]
В XI в. упоминается
Николай — в марте 1010 г.
и в марте 1018 г.,[45]
в 1025 г.
Алексей избирается в патриархи,[46]
в 1048 и 1066 гг. упомянут Михаил,[47]
а в 1075 г.
— Косьма;[48] Иоанн
является свидетелем при примирении с синодом митрополита Льва Халкидонского
в 1094 г.[49]
В 1159 г.
Феофилакт свидетельствует при регистрации устава, данного монастырю Святого
Маманта.[50] В XIII
веке упомянут Лукиан.[51]
Макарий Хумн был назначен Иоанном V Палеологом в 1374
г. и умер в 1382-м.[52]
Около упоминается 1390 г.
Евфимий, будущий патриарх Константинопольский (1419–1416),[53]
24 декабря 1418 г.
Игнатий,[54] около
1425 г.
Макарий,[55] современник
Иосифа Вриенния. Иоасаф был посланником в Рим (1431).[56]
Около 1440/41 г. Досифей, Монемвасийский митрополит-униат, был поставлен Иоанном
VIII Палеологом во
главе монастыря.[57]
Последний его настоятель, Феодор, решительный противник унии с Римской Церковью,
был вынужден присутствовать во время торжественного провозглашения постановления
о ней (12 декабря 1452 г.).[58]
Абсида
храма, вид с севера.
————————————————————————————
|
У нас есть письмо патриарха Антония II Кавлея (893–901) к монахам Студия.[59]
В Х веке монах Сисой подарил монастырю одну рукопись.[60]
В 1446 г.
современный cod. Venet. 555 (XI в., деяния Халкидонского собора) находился
в библиотеке монастыря. Именно с него были скопированы в том году первая и
последняя части рукописи Vatican. gr.
831.[61]
Отметим также среди рукописей библиотеки Vatican. gr.
1671 (X в.);[62]
Vatican. gr. 1675, преподнесенную в марте
1018 г.
Николаем, примикирием и ἄρχων τοῦ χρυσοχείου,
когда библиотекарем был священник Виктор;[63]
другие рукописи, с которых были в 1446 г. скопированы Vatican. gr. 830 и 831.[64]
Среди монастырских переписчиков нужно назвать монаха Иоанна в 916 г.,[65]
диакона Дорофея,[66] великого
екклисиарха Евлогия (Х в.),[67]
синкелла и катигумена Косьму (Х в.).[68]
В апреле
2007 г. нам удалось проникнуть внутрь монастырской ограды, хотя турки
пустили нас неохотно.
Они что-то говорили про какую-то реставрацию, но особых следов каких-либо
работ тут не заметно.
По-моему, все достаточно запущено.
Посередине двора — кажется, остатки турецкого рукомойника, который
должен быть при каждой мечети.
————————————————————————————
|
Палатинская Антология сохранила для нас эпиграмму в честь
храма Св. Иоанна Крестителя в Студии:
Εἰς τὸν ναὸν τοῦ Προδρόμου ἐν τῷ Στοθυδίου.
Τοῦτον Ἰωάννῃ Χριστου μεγάλῳ θεράποντι
Στούδιος ἀγλαὸν οἶκον ἐδείματο· καρπαλίμως δὲ
Τῶν κάμεν εὕρετο μισθὸν ἑλὼν ὑπατηΐδα ῥάβδον.
«На храм Предтечи в Студии. — Это прекрасное жилище для Иоанна,
великого служителя Христова, построил Студий; но вскоре он обрел воздаяние
своих трудов, получив консульские фасции».
[69]
Старые
деревья и очень тихо.
К сожалению, не удалось пробыть тут подольше, т.к. турки с явным нетерпением
ждали, когда мы уйдем.
————————————————————————————
|
Реликвии.
Храм Св. Иоанна Крестителя τῶν Στουδίου
не был столь богат реликвиями, как другие храмы, однако обладал некоторыми
драгоценными святынями. Помимо тела св. Платона, умершего в 814 г., в нем лежали в той же
гробнице тело св. Феодора и часть тела его брата Иосифа, митрополита Фессалоник,
торжественно перенесенные туда 26 января 844 г. С начала Х века храм
славился тем, что там хранилась глава св. Предтечи. Около 900 г. игумен монастыря Аркадий
испросил ее у будущего патриарха Евфимия, предсказывая его грядущее выдвижение
на пост главы Церкви. Евфимий формально не обещал ему этого, а лишь подал
ему надежду, что его обитель скоро получит святыню.[70]
Впрочем, обещание было выполнено, но встает вопрос, под каким предлогом Евфимий
мог распорядиться судьбой столь важной реликвии. Получил ли он ее от своего
друга-императора Льва VI,
или она составляла часть сокровищницы патриархии? Как бы то ни было, монастырь
получил в обладание главу Предтечи. В декабре 1025 г. его игумен Алексей
принес ее к смертному одру Василия II, и это принесло ему возведение на патриаршество.[71]
В перечне святынь Константинополя, составленном около 1150 г., указано, что в церкви
Святого Иоанна Крестителя — конечно, в монастырском храме — хранились затылочная
кость Предтечи, глава его отца Захарии и его десница.[72]
Это свидетельство подтверждается записками Антония Новгородского около 1200 г.: «Что до черепа Иоанна
Крестителя, его груди и зуба, то они находятся в Студийском монастыре у святого
Феодора. Святой Феодор и его брат Иосиф, епископ Салоник, тоже погребены в
Студийском монастыре, в одной могиле. В день праздника на гроб святого Феодора
полагают тунику, в которой он принял мучения. Там также находится головы Захарии-пророка,
святого Вавилы и другие святыни, а также изображение Иоанна Крестителя».[73]
Около 1350 г.
Стефан Новгородский утверждает, что «лобызал тело святого Саввы», но не говорит
о других реликвиях, кроме мощей святого Феодора.[74]
В 1393 г.
писец Александр пишет: «В монастыре святого Феодора Студита есть миро от мученика
Димитрия и останки многих святых».[75]
Диакон Зосима (1419–1421), в свою очередь, говорит: «В великой обители Студийской
почивает патриарх Евфимий, а в раке там заключено миро от Димитрия».[76]
Наконец, русский аноним, посетивший Константинополь во второй четверти XV века, упоминая о монастыре,
говорит: «Там в закрытых раках есть двое нетленных мощей — святого Саввы и
святой Симониды, которые почивают внутри церкви».[77]
С северной
стороны двора — остатки мусульманского кладбища.
————————————————————————————
|
Из вышесказанного можно сделать вывод о том, что после латинской
оккупации в составе реликвий монастыря произошли изменения. Хотя мощи святого
Феодора продолжали там почитаться, мы уже не находим следов ни мощей святых
Платона и Иосифа Фессалоникского, ни глав Захарии и святого Вавилы. Зато мы
видим, что там появляются мощи патриарха Евфимия, без сомнения перенесенные
из его монастыря, расположенного поблизости, мощи святого Саввы, принесенные
неизвестно, откуда, так же как и мощи святой Симониды. Что касается мира от
святого Димитрия, то оно, возможно, прибыло из его святилища в Фессалониках.
Глава святого Иоанна Крестителя, похоже, пропала из Студийского монастыря
во время латинской оккупации. По крайней мере, после рассказа Антония Новгородского
(1200) ни один текст не упоминает о ней. Была ли она тогда действительно унесена
во Францию и хранилась в Амьене до самой Революции, как утверждает местное
предание, или была перенесена в другое святилище Константинополя? Невозможно
ничего сказать об этом, за неимением документов, за подлинность которых можно
было бы поручиться.
Стены
поросли травой, а на земле — остатки колонн.
|
Церемонии.
Примерно в течение трех столетий, с начала Х в. до 1204 г., глава святого Иоанна
Крестителя торжественно почиталась императорским двором, который посещал монастырь
в день Усекновения святого (29 августа). Книга церемоний показывает, как это происходило. В то время как чиновники
собирались, чтобы ожидать императора снаружи перед морскими воротами по соседству
с монастырем (ныне Narlikapı),
василевс отправлялся туда морем. Что до монахов, то они выстраивались в ряд
от ворот Города до пристани, все со свечами в руках, кроме игумена, который
держал разожженное кадило. После того как чиновники выражали василевсу почтение
согласно с церемониалом, процессия пускалась в путь. Придя к нартексу церкви,
государи облачались в свои парадные одеяния, и сразу же начиналась литургия.
Император кадил алтарь, потом прикладывался к мощам и зажигал свечи перед
ракой, находившейся в часовне справа от алтаря. После богослужения двор завтракал
в монастырском саду, и при этом прислуживали сами монахи.[78]
Южная
сторона двора.
Что это за кладка, непонятно; может быть, остатки атриума, про которые
пишет Жанен (см. ниже).
————————————————————————————
|
В пасхальный понедельник монастырский типикон предписывает
совершать торжественный крестный ход. Во втором часу дня выходили из храма
Предтечи, делали обход виноградника, шли по побережью в церковь Богородицы
и возвращались в Предтечеву. Если погода позволяла, подобные крестный ход
совершался также в Цветоносное воскресенье и в праздник Благовещения.[79]
Синаксарии, притом не все, упоминают только два праздника,
официально отмечавшихся в монастырском храме. 20 июля была годовщина его освящения.[80]
4 сентября, по крайней мере, с XIII
в., праздновали память святого Вавилы, епископа Антиохийского и мученика,
чье тело почивало в храме. До того времени церемония происходила в квартале,
называвшемся τὰ Σαλλουστίου
(возле Гебдомона),[81]
и в монастыре Хора.[82]
Атриум,
дорожка к нартексу.
Конечно, заманчиво думать, что по этим плитам ходил св. Феодор Студит,
но вряд ли.
Хотя... кто знает?...
|
Однако нет сомнений, что монахи особенно торжественно
праздновали память святых, которые прославили монастырь: святого Феодора, 11
ноября; его дяди святого Платона, 4 апреля; его брата святого Иосифа, епископа
Фессалоникского, 4 июля; его ученика святого Николая, 4 февраля, и т. п., и
особенно годовщину торжественного возвращения мощей св. Феодора и св. Иосифа,
26 января.
Исторические
факты.
Вследствие самой своей известности Студийский монастырь стал
театром многих политических событий. Через два года после его основания туда
ворвалась чернь, влача окровавленное тело друнгария виглы Мины, обвиненного
в различных преступлениях; какой-то гот прикончил его ударом дубинки.[83]
В 515 г.
чернь сожгла в ограде обители труп игумена Свято-Филиппьева монастыря, соседствовавшего
со Студием, и труп одного отшельника, поскольку они поддерживали хорошие отношения
с императором Анастасием, которого считали еретиком. Когда этот государь захотел
прибавить к Трисвятому феопасхистскую формулу, жители столицы сорвали зло
на тех, кого они сочли сочувствующими этому новшеству.[84] 11
мая 627 г.
в монастыре был погребен знаменитый патрикий Вон.[85]
10 июля 813 г.
Лев Армянин вступил в Город под славословия сената и народа; перед тем, как
получить императорский венец в Святой Софии, он сначала направился в храм
Святого Иоанна τῶν Στουδίου.[86]
В 902 г.
Лев Мусик был изгнан Львом VI
из дворца и заключен в этом монастыре.[87]
Немного времени спустя пришла и очередь друнгария флота Евстафия, повинного
в том, что он позволил арабам захватить город Тавромению на Сицилии.[88]
В 913 г.
магистр Григорий Ивирица или Григора, тесть Константина Дуки, после неудачной
попытки последнего захватить власть, укрылся в Святой Софии вместе с патрикием
Львом Хиросфактом, также уличенном в соучастии в этом заговоре. Они были силой
выведены оттуда и посланы для пострижения в Студийский монастырь.[89]
В 1028 г.
протоспафарий Никифор Ксифий, отличившийся при Василии II на войне против болгар, вернулся из
изгнания, куда был послан за мятеж 1020 г., и по собственной воле принял постриг
в Свято-Иоанновом Студийском монастыре.[90]
Патрикий Константин Диоген, обвиненный в заговоре против Романа III Аргира, также был заключен
в той же обители[91]
(1030/31 г.). В 1035 г.
евнух Никифор, бывший проэдром при императоре Константине VIII, принял монашество после того, как
избежал гибели при сильном землетрясении в феме Вукеллариев.[92]
Ясно одно:
по этим плитам ходило такое количество людей и с таких давних пор,
что представить трудно.
————————————————————————————
|
В Студийском монастыре облеклись в монашескую рясу и три византийских
императора. 21 апреля 1042 г. Михаил V Калафат, низложенный в результате народного
мятежа из-за своего отношения к императрице Зое, укрылся там со своим дядей
Константином. Толпа пришла, чтобы вытащить их оттуда и ослепить, после чего
они были сосланы в разные монастыри. Михаил Пселл описал отвращение, которое
вызвала у присутствующих трусость этих двух лиц.[93]
Исаак Комнин, процарствовав два года и три месяца, отрекся от престола в пользу
Константина Х Дуки (1059) и удалился в Студийский монастырь, где провел остаток
жизни на самых низких послушаниях, таких как привратник, доставляя всем назидание
своим смирением и повиновением. Он и его жена Екатерина, постригшаяся в монахини
с именем Елена (а согласно некоторым авторам, Ксения), украсили храм Предтечи.
После смерти бывшего василевса она приказала ежегодно совершать в день его
кончины поминальную службу об упокоении его души. Она была погребена рядом
со своими братьями на монастырском кладбище.[94]
Наконец, в 1078 г.
Михаил VII Дука, напуганный
попытками Никифора Вриенния и Никифора Вотаниата отобрать у него престол,
удалился со своим сыном Константином в Студийский монастырь и постригся там
в монахи, причем никто не потревожил его.[95]
Отметим также, что один из студийских монахов, слывший за
наделенного даром пророчества, предсказал Исааку II Ангелу (1185–1195), что тот достигнет
царства.[96] Наконец,
когда Михаил VIII
Палеолог торжественно вступил в столицу 15 августа 1261 г., он прошел через Золотые
Ворота, неся в руках икону Богоматери Одигитрии и зашел помолиться в монастырь
Предтечи. Там он оставил икону и сел на коня, чтобы отправиться в Святую Софию.[97]
Стены
древние, но что тут к чему относилось, понять уже затруднительно.
|
Здания.
В 1350 г.
Стефан Новгородский говорит о церкви: «Церковь же эта велика очень и высока,
с коробовым сводом, иконы в ней, как солнце, сияют, сплошь украшены золотом,
а пол церковный великого удивления достоин: будто жемчугом усыпан, и изограф
так не сможет изобразить. Так же и трапеза, где братия ест. Очень красив он,
прекраснее других монастырей, стоит на окраине города, близ Золотых ворот».[98]
Руй Гонсалес де Клавихо (1402) дает краткое описание храма. Он особенно подчеркивает
богатство мозаик, которые украшали стены и пол не только собственно в храме,
но и на галереях. По его словам, в храме было семь алтарей и еще часовня Пресвятой
Девы, украшенная роскошными мозаиками. Другие мозаики, изображавшие Тайную
Вечерю, украшали трапезную, где стоял большой мраморный стол. Наконец, монастырь
обладал обширными садами и имел воду в изобилии.[99]
В нартекс
базилики турки меня не пустили, а вход в сам храм вообще закрыт железными
решетками.
Так что пришлось довольствоваться внешними видами, а на мозаичный
пол посмотреть не удалось.
————————————————————————————
|
Когда Элиас-бей, конюший Беязита II (1481–1512), сделал из церкви место
мусульманского культа, он, разумеется, постарался скрыть все, что напоминало
о христианстве. Что касается монастыря, он должен был исчезнуть довольно рано,
поскольку Пьер Жилль уже не нашел его следов, когда посетил Константинополь
полвека спустя.[100]
Он дает, по своему обыкновению, краткое, но точное описание церкви. Этьен
Герлах тоже видел это святилище, которое ошибочно отождествил с церковью Святого
Георгия.[101]
Пожар, уничтоживший весь квартал в 1782 г., сильно повредил здание. Почти всю верхнюю
часть пришлось делать заново, но мраморная колоннада галерей была заменена
просто деревянной. Граф Шуазёль-Гуффье около 1783 г.[102]
и Пертузье в начале XIХ
в.[103]
изучили этот памятник немного более детально. В 1894 г. землетрясение усугубило
ущерб, нанесенный временем, и здание все больше превращалось в руины. Нужно
было дожидаться начала ХХ столетия, чтобы древнему храму Предтечи оказали
более пристальное внимание. Русский археологический институт в Константинополе
предпринял там раскопки и серьезно изучил здание в 1907 г. Б. Панченко составил
отчет об этих исследованиях.[104]
Война 1914–1918 гг., а затем русская революция, к несчастью, прервали эту
публикацию. А. ван Миллинген,[105]
а также Ж. Эберсоль и А. Тьер[106]
подвели итог тому, что известно об этом храме. Случившийся после этого пожар
(1920) довершил его разрушение. Остались стоять лишь четыре стены и несколько
колонн.
Храм действительно
весьма внушительных размеров.
К несчастью, невозможно понять, насколько за сохранностью всего этого
кто-то следит и заботится.
————————————————————————————
|
Церковь имеет форму трехнефной базилики с галереями; она оканчивается
абсидой. Перед храмом находились атриум и нартекс. По-видимому, части атриума
сохранились под турецкими постройками, которые находились перед зданием на
западе и были разрушены в 1955 г. Нартекс имеет глубину 7.22 м. В него входишь через
портик длиной 12.56 м,
который составляют четыре беломраморных колонны и два пилястра. Собственно
храм имеет размеры 25.42 на 24.94
м. Центральный неф был отделен от боковых двумя рядами,
в каждом по семь колонн из зеленого с черными крапинами мрамора. На месте
остались только шесть последних слева. Галереи, находившиеся над боковыми
нефами и, возможно, также над нартексом, были украшены беломраморными колоннами,
тоже коринфского ордера, но меньшего размера. Эти галереи предназначались
для верующих мирян, в то время как монахи молились в самом храме. Полагают,
что после пожара 1782 г.
турки заменили деревянными колоннами мраморные, без сомнения сильно поврежденные.
Галереи рухнули во время пожара, которые довершил разрушение церкви (1920).
Вот уже полвека, как она стоит заброшенная, и часть кровли обвалилась.
С тех
пор, как Жанен написал свою книгу, кровля базилики обвалилась уже
полностью.
————————————————————————————
|
Итак, здание предстает перед нами сильно обезображенным из-за
ущерба, нанесенного временем и людьми. Ничего не осталось от богатых мозаик,
которые вызвали восхищение Стефана Новгородского и Клавихо и которые воспел
в Х в. Иоанн Геометр. Конечно, монастырский каменный пол еще хранит следы
орнаментов, но уже не создает впечатления «усыпанного цветами луга», как выражался
этот поэт. Исчезли мозаики абсиды на золотом фоне, представлявшие Христа и
Богоматерь в окружении херувимов и серафимов.[107]
Сохранились лишь резные украшения, хотя самые интересные переправлены в Музей
древностей. Некоторые из них, более или менее поврежденные, располагаются
вдоль стен. Все они имеют особенности, характерные для V в., — свидетельство того, что здание
не претерпело значительных перестроек и что изначальный его план сохранился.
Галереи
и остатки минарета.
————————————————————————————
|
Выше мы сказали, что глава святого Иоанна Крестителя хранилась
в часовне справа от алтаря. На территории монастыря, как кажется, довольно
далеко от главного храма, была и другая часовня, посвященная Богородице, куда
ходили с крестным ходом.[108]
Клавихо говорит, что это было восхитительное сооружение, богато украшенное
мозаиками. Особенно красива была икона Девы Марии.[109]
Слева от храма Св. Иоанна Крестителя находился другой, в честь Святого Георгия.
Там был погребен святой Власий Аморийский.[110]
В XI в. Анна, супруга
Стефана Контостефана, подарила монастырю алтарный покров.[111]
Вход в
нартекс и колонны.
|
Владения монастыря простирались, по-видимому, на несколько
гектаров. Имелись виноградник и сады, располагавшиеся, несомненно, между главной
улицей, шедшей от Золотых Ворот в центр города, и морскими стенами. В XIX в. Ш. Пертузье[112]
и А. Г. Паспати[113]
отмечают, что окрестности Мирахорджами покрыты древними обломками: стволы
колонн, куски капителей или различных скульптур и т. п. На сегодняшний день
от них ничего не осталось, поскольку соседи усердно охотились за материалами
для восстановления своих жилищ, разрушенных пожаром в 1920 г. Однако, вероятно, в
земле их сохраняется еще множество, поскольку добрая часть прилежащей территории
пребывает в запустении.
Черная
копоть — видимо, остатки пожара 1920 г.
Капитель крупным планом:
|
На юге от церкви можно видеть цистерну, своды которой поддерживали
двадцать три колонны. Ее размер 10.50 на 7.50 м.[114]
К цистерне
я с трудом подобралась в 2007 г. Она вся заросла, и разобрать тут
что-нибудь довольно сложно.
|
Библиография.
Помимо работ, цитировавшихся в этом очерке, см.: Du Cange, Constantinopolis,
IV, IV, № 15; Janin, Les églises byzantines du Précurseur, 319–328; Schneider, Byzanz, 76–77; idem, «Yedikule und Umgebung», Oriens 5 (1952) 200–202.
В общем,
от былого оплота византийского монашества осталось весьма мало, увы-увы.
А это
найденное на просторах интернета мозаичное изображение самого великого
Студийского игумена:
Уж его-то
и его писания от нас никто не заберет! :)
|
